Сидела в ванной с ощущением полной опустошённости. Думала: «Сейчас всё смою и наступит обычный день, который я не хочу. Не хочу от слова совсем». Дальше были яркие сны о переходе или где я женщина. Они были настолько яркими и реальными, что просыпаясь я понимала, что та реальность была лучше и в какой-то момент стало страшно. Был и алкоголь. Я поняла, что так дальше я не хочу. Лучше переход, чем папа алкоголик. Эта мысль была очень важной.
Самый активный период, который изменил всё, занял где-то 4-5 месяцев. За это время было много каминг-аутов, смена информации во всех соц. сетях, все знакомые узнали меня как Катю. Я никогда не собиралась ни в какой стелс. Открытый статус — это очень важно. Я бы не смогла чувствовать себя собой с закрытым статусом.
Как-то я пришла на мероприятие, которое делали «Т-действие» вместе с организацией «Выход» — там меня прорвало. Я увидела людей, которые заявляют: «Я трансженщина и лесбиянка». Для меня это было невероятно, было такое внутреннее освобождение, что так можно. Ни в другой стране, ни где-то там в Интернете, а вот человек на расстоянии вытянутой руки. Я встала перед аудиторией и сказала: «Я транссексуалка и лесбиянка». Первый раз я это произнесла на аудиторию. После я сделала каминг-аут жене. На тот момент я уже полноценно была на терапии, но считала, что если будет надо, я её остановлю, а окончательное решение было именно тогда — я с этой дороги уже не сверну, только Катя и никаких туда-сюда. Потом были каминг-ауты на работе, перед сыном, вливалась в активизм. Отвалилась часть знакомых, появились новые. Был комментарий от знакомого, который выбил трансфобное бинго: «Я когда узнал, даже заснуть не смог, всё думал. Раньше считал, что самое страшное, что может быть — это стать геем, а теперь понимаю, что самое страшное — это вот как у тебя. Я даже к геям стал лучше относится». Я очень рада, что поспособствовала уменьшению его гомофобности. Это был шедевр. В это время мы с женой разговаривали о том, как строить жизнь дальше. На это ушло много времени. С нынешним мужем мы прикалываемся, что по паспортам мы геи, внешне гетеро, секс у нас лесбийский. Если говорить в этой системе координат о ориентации, то я не знаю, что такое ориентация. Хотя в начале перехода идентичность лесбиянки была для меня очень важна, важнее чем идентичность трансженщины. Трансженщина-лесбиянка даже внутри транссреды — это было не очень. Зачем делать переход если тебе женщины нравятся? Сейчас, слава Богу, этот дискурс маргинализировался, но даже в 2015 году он был одним из основных, а в 2008 году он просто был основным. Если не так, то ты не транссексуалка, ты из кроссдрейссеров. И что делать, мне что разорваться? Что я за чебурашка такая? Я до сих пор не понимаю. И некоторые свои семинары и прочее я начинаю: «Здравствуйте. Я Катя. Я Чебурашка». В книге-то нет указаний на гендер Чебурашки. И что вообще с Геной? Вообщем, я что-то такое чебурахнутое. Ещё до перехода я прониклась феминизмом, хотя это было ещё далеко от меня. Это был период кроссдрейссинга. Позже каждый микросексизм я прочувствовала на себе. Начиная со знакомств на улице, все эти вопросы, хватания за руки и т.д. Это довольно жутковато. Знакомство на улице было приятно один раз в жизни и отвратительно все остальные. Было два страшных эпизода. Меня не пытались изнасиловать, но в моменте воспринималось именно так.
1. Я шла с работы, а там надо идти вдоль забора, бежать некуда. Вечер, поздняя весна, я на каблуках. Тормозит машина, вываливается довольно крупный и бухой мужик и хватает меня за руку, а сзади тормозит вторая машина. Он что-то мне говорит, а я в голове перебираю варианты, что мне делать, адреналин на пределе. Он продолжает что-то говорить, а потом садится во вторую машину и они уезжают, а у меня в голове пробегают сценарии того, что со мной могли сделать. После этого я год ходила со связкой ключей в руке.
2. Я ехала на каршеринге, а там не блокируются двери, во всяком случае так было тогда. Светофор, рядом останавливается машина, в ней 4 парня. Сначала мне делают какие-то знаки и один из парней выбегает из машины, садится ко мне назад со словами: «Девушка, прокатимся?» Я даже не помню, что я ему гаркнула, помню что уже отстегивала ремень. Он вышел, пересел, они поржали и ещё какое-то время ехали за мной. Откуда это вседозволенность? Это же ещё из классической литературы, из культуры. Женщина сдаётся победителю, права выбора у неё нет. Принц спасает принцессу, и какой бы принц ни был, она не может выбрать другого. Она только может быть призом на конкурсе принцев.
В вопросе сексизма меня поразило то, что мне пришлось стать жёстче на работе. Жёстче в продвижении своих идей на совещаниях, например. В противном случае я могла по несколько раз высказывать свои идеи и не быть услышанной.
При этом переход помог мне стать более открытой, хотя я всю жизнь была интровертом. Появилось спокойствие, но конечно же и до и после — это я, это моя история. Понятно, что я другая и сильно другая. История перехода, то, какая я сейчас, то внутреннее ощущение, отсутствие дисфории, дискомфорта, отсутствие вопросов к себе. Ощущение, что что-то нет так — это всё, в гендерном плане, ушло и это тоже меня меняет.
Хотела бы я сделать переход в свои 20 лет? Может, и хотела бы, но не в том дискурсе, который был. Даже в 25 лет — нет, не хотела бы. С тем психиатрическим дискурсом, с теми комиссиями — нет.
То, что я сейчас из себя представляю, стоило мне очень многого. Стоило ли оно того? Конечно же стоило.